Однажды Люда сказала: «Не представляю, как ты будешь без меня…»
08:54 / 12.04.2018
– Я не понимаю, что такое депрессия. Мне кажется, что это не болезнь, а самооправдание безответственных лентяев.
Когда Люда ушла, не могу передать, как мне было тоскливо и одиноко. Мы были знакомы с ней 41 год, почти 36 лет прожили вместе, как говорится, душа в душу… Можно было бы, конечно, лечь на диван, включить телевизор и день и ночь оплакивать – ее, себя, свою жизнь… Но я знаю – это бы ей не понравилось. К тому же, на мне оставался дом, который мы вместе строили и который она с такой любовью обустраивала. У нас было небольшое хозяйство: куры, утки, кролики, огород – я не мог себе позволить лежать и плакать. Я искал себе работу, занятие, даже если занимался всем чисто механически.
…Когда Люды не стало, мы с коллегами как-то возвращались из командировки из Москвы. Вышли на вокзале – и я представил: все они сейчас вернутся домой, их встретят любящие, заботливые жены, накормят вкусным ужином, напоят горячим чаем, расскажут, что случилось за время их отсутствия. А меня ждет только пустой холодный дом…
И тогда решил: чтобы не сойти с ума от тоски и одиночества, я должен что-то сделать для Людмилы, для ее памяти. И решил написать книгу о ней. Чтобы все знали, какая Люда была замечательная: умная, добрая, светлая, какая она талантливая! Ну, не совсем написать – скорее, собрать воедино все, что связано с ней: историю ее жизни, сведения о родителях, родных, фотографии ее работ – словом, все, что связано с ней. Для кого, для чего – этот вопрос не возникал: конечно же, для нее, для себя, для тех, кто ее любил, для наших детей и внуков, наконец! Я еще при жизни предлагал ей издать похожую книгу – нечто вроде альбома ее работ. Но Люда только руками замахала: ты что, это такие деньги – зачем?! А теперь мне советоваться было не с кем, и я решил: я должен это сделать!
…Людмила моя с детства хорошо рисовала. У нее был целый альбом детских карандашных рисунков – краски в те годы были непозволительной роскошью, слишком дорогой игрушкой – так считало большинство взрослых. Но этот альбом, к сожалению, не сохранился. Люда как-то приехала в гости к тетке в Вильнюс со своими рисунками. Ее муж посмотрел, восхитился и попросил оставить – ты, дескать, себе еще нарисуешь. Она и оставила. Очень жалею, что те детские рисунки не удалось найти…
Люда мечтала стать художником, ну или хотя бы чтобы ее работа была связана с творчеством. Хотела поступать в Витебский технологический институт, чтобы заниматься моделированием одежды. Но отец, в то время – руководитель одного из заводов в Минской области, воспротивился: что это, дескать, за профессия такая – художник?! Вот инженер – это да, это – на века!
В тот год в Минском институте механизации сельского хозяйства открывался инженерно-педагогический факультет, и друзья отца посоветовали: это лучший выбор для девушки. Отец убедил Люду поступать туда. Но на педагогический она не прошла – не добрала баллов. И перекинула документы на ремонт сельхозмашин. А я на этот факультет целенаправленно поступал. Мы встретились на первой линейке – и больше не разлучались. Пять лет вместе учились, а на пятом курсе, перед сдачей диплома, поженились.
Но творческая жилка, страсть к искусству в ней жила всегда. У нас такое развлечение было: ходить на художников. Тогда в Минске на проспекте Ленина от Главпочтамта до Художественной галереи художники выставляли прямо на тротуаре свои работы. Мы часто по выходным ходили туда: Люда рассматривала картины, разговаривала с творцами. А однажды, посмотрев на какой-то пейзаж, сказала:
– Я бы это лучше написала…
Я как бы в шутку спросил:
– И что для этого нужно?
– Краски, конечно! – серьезно ответила она.
Я расспросил, какие именно краски – и запомнил. И когда она ушла в декретный отпуск с нашим старшим сыном, подарил ей краски – хорошие, настоящие. Как-то вечером возвращаюсь домой, поужинал – а она так загадочно спрашивает: «Ну и как тебе моя картина?» Смотрю – и глазам своим не верю: неужели это можно было написать за один день? И ведь ничего утром не говорила…
Ее первая картина называлась «Ожидание весны»: в заводи реки – лодка, которая, кажется, всматривается в кромку льда на другом берегу: когда же уже закончится долгая зима и можно будет снова выйти на стремнину, разрезая носом податливую речную гладь? Эта картина – одна из немногих, которая никуда не ушла из дома: она мне очень дорога…
Ожидание весны
С тех пор Людмила много рисовала: пейзажи, портреты, натюрморты, цветы… Масло, акварель, карандаш, батик… В основном раздаривала свои работы – родным, друзьям, знакомым. Иногда их покупали, когда нужно было кому-то сделать оригинальный подарок, – ее работы есть в России, Украине, Польше, Германии, Португалии, Америке. Оказалось, что всем ее картины нужны. В том числе и мне: они меня тоже часто выручали, когда нужно было кому-то сделать небанальный презент. Чтобы собрать ее работы для книги, мне пришлось немало поездить по городам и весям, сделать их фотокопии. Конечно же, все работы я найти не сумел – это просто невозможно.Карандашом она рисовала еще в детстве – и в студенчестве никогда с ним не расставалась: многие ее конспекты были испещрены рисунками. Технику живописи маслом освоила сама. Уроки акварели брала у одного известного художника, преподавателя университета культуры. Потом увлеклась батиком – шарфы, платки расписывала, раздаривала их друзьям, знакомым, родным.
Когда мы стали строить дом, времени на творчество у Люды не осталось: я работал «снабженцем», а все дела с документами, переговоры со строителями, не говоря уж о выборе штор или обоев, лежали на ней. Но по творчеству она все время скучала, говорила: вот это закончим – и обязательно займусь! Но потом накатывало что-то другое… Когда старшая внучка, Марьянушка, родилась, написала для нее несколько работ. Мечтала, что ее способности внучке передадутся. Дай Бог…
А болезнь практически все это время шла с нами рядом… Когда Люде было немного за тридцать, у нее случился серьезный конфликт с матерью. Ее родители разошлись, и мама, настоящая учительница, которая не привыкла, чтобы ей перечили, потребовала, чтобы дочь порвала всякие отношения с отцом, не общалась с ним. А Люда, которая очень любила отца, была к нему сильно привязана, не послушалась: Геннадий Иванович часто бывал у нас дома, мы принимали его и относилась к нему как к родному, как и следует относиться к отцу. Вера Ивановна посчитала это предательством по отношению к ней, повздорила с дочерью. Люда сильно переживала. И вскоре у нее обнаружили заболевание крови. Но она пролечилась, прошла несколько сеансов химиотерапии – и здоровье восстановилось. Ей пожизненно дали третью группу инвалидности, и с тех пор она нигде не работала – занималась домом и семьей. Наблюдалась у врачей регулярно – все было нормально.
Откуда вязалась эта меланома, я ума не приложу! Может, из-за того, что у нее на шее была родинка, дети, пока были маленькими, все время царапали ее ручками, и мы решили ее убрать? Но когда ж это было! Или, может, потому, что мы часто ездили отдыхать: Польша, Чехия, Германия, Франция, Турция, Португалия… Когда дети выросли, каждый год в сентябре отправлялись куда-то в путешествие – это стало моим традиционным подарком к ее дню рождения. Не скажу, что Люда днями пропадала на пляже, но, как и все, любила поплескаться в море, погреться на солнышке. Беды ничто не предвещало.
Тенёк
А тут у нее стало прыгать давление. Пошли в поликлинику провериться. Как обычно, нужно было сделать флюорографию – и обнаружили пятно на легких. Сказали, что ничего страшного, но посоветовали пройти компьютерную томографию. Сделали и это. Врачи посмотрели – нет, говорят, это не онкология. Но на всякий случай сделайте еще КТ с контрастами. Месяца через два поехали мы на это КТ – и я вижу, что врач как-то по-особому на нас смотрит… Ваше пятно, говорит, сильно увеличилось, вам нужно в Боровляны.Там сделали биопсию. Говорят: меланома, с этим вам лучше в городской онкодиспансер. Муж моей сестры от этого заболевания умер, мы знали, что это такое. Но он ведь восемь лет прожил после того, как его обнаружили!
Я не лез в интернет, не спрашивал у врачей, сколько нам осталось, – знал, что нужно бороться до последнего. И мы боролись. Вместе. Как могли: слушали врачей, меняли лекарства… Никто из нас и мысли не допускал, что все так быстро и трагически закончится. Мы были уверены, что выкарабкаемся.
Только однажды она сказала: «Не представляю, как ты будешь без меня…». Я посмотрел недоуменно: как это – без тебя? И больше к этому разговору мы не возвращались – никогда…
А Люде становилось все хуже… Метастазы пошли по во всем органам – первоисточник так и не обнаружили. Полтора года она прожила – сильно мучилась от боли, особенно в последние месяцы. И ушла… Оставила меня одного…
Книгу эту, «Полет души. Миры Людмилы Козорез», я издал к годовщине ее смерти. Сначала хотел написать всю нашу родословную – ее и мою. Потом понял, что за год такой пласт работы не осилю – это невозможно. Решил пока отложить, а к годовщине сделать отдельно книгу о Людмиле. По вечерам приходил с работы – и писал. По выходным ездил по родным, друзьям, знакомым: расспрашивал, просил поделиться фотографиями, сам фотографировал ее работы.
И, знаете, тоска, которая до этого грызла лютым зверем, отпустила… Появилась цель: успеть все сделать в срок.
Успел! Книга получилась хорошая, качественная: твердый переплет, цветные иллюстрации. Тираж небольшой, но тем, для кого моя Людмила что-то значила, я ее подарил. На память о ней.
…За нашу совместную жизнь я не припомню выходных, не говоря уже об отпуске, которые мы бы провели порознь. Так не бывало, чтобы я куда-то уехал, а она осталась. Мы всегда были вместе, всю жизнь. Старались куда-то вместе съездить – к родным, друзьям, просто отдохнуть на озеро или в лес. Она моих выходных ждала, как праздника! А если даже никуда не ехали – нам и дома было хорошо вместе…
Мы и теперь вместе.
Но, к сожалению, порознь…
Влюблённые
Если вы хотите поделиться историей – своей или близких, напишите на электронный адрес автора: ostrov-red.rybik@tut.by или позвоните в редакцию по номеру 2-11-09.
