«С моих слов записано неверно»: про доверчивого деда Ивана и местного «активиста» Крука

16:17 / 16.12.2017
В редакцию «СБ» пришло письмо жителя Островца Ивана Прохорова. 87–летний Иван Степанович в своей жизни пережил немало бед. В 12–летнем возрасте попал в фашистский концлагерь для детей. После были голод, скитания. В мирное время работал водителем, крановщиком, избирался депутатом Островецкого районного Совета депутатов. С медалью «Ветеран труда» ушел на пенсию. Но тут пришла новая беда. Без вести пропала внучка. Позже ее тело нашли под Гродно, недалеко от белорусско–польской границы. Отец погибшей девушки, сын Ивана Степановича, стал выпивать, развелся, ушел с работы. В своем письме пенсионер обращает внимание на бездействие местных властей в ответ на его многочисленные просьбы пристроить 55–летнего сына на работу хотя бы опекуном при нем, престарелом отце. Собственный корреспондент по Гродненской области Катерина Чаровская получила задание главного редактора разобраться в сути проблемы. Свои наблюдения и выводы собкор изложила в служебной записке.

Главному редактору газеты
«Советская Белоруссия»
Якубовичу П.И.
собственного корреспондента
по Гродненской области
Чаровской Е.Ю.

Служебная записка

Я получила Ваше задание съездить в Островец по жалобе местного жителя Ивана Прохорова. Иван Степанович написал письмо в редакцию «СБ». Цитирую письмо:

«В 2016 году я в устной форме обратился к начальнику управления по труду, занятости и социальной защите населения Островецкого района В.В.Бартошевичу в отношении оформления присмотра за мной социального работника или оформления моего сына Юрия Прохорова. Однако на мою просьбу В.В.Бартошевич фактически в грубой форме не пожелал мне, больному инвалиду второй группы, оказать помощь и даже меня выдворил из кабинета. Такое бездушное и хамское отношение ко мне В.В.Бартошевича меня очень сильно огорчило. За свою жизнь такого унизительного отношения ко мне именно со стороны начальника управления по труду, занятости и социальной защите населения я никогда не видел.

После этого я обращался трижды к председателю Островецкого районного Совета депутатов И.Э.Тальчук по данному вопросу и по оказанию помощи в трудоустройстве моего сына. И.Э.Тальчук только обещала, что поможет, но до настоящего времени своего слова не сдержала. Естественно, мне очень обидно, что указанные должностные лица игнорируют политику Президента нашей страны о социальной защите пенсионеров. Председатель Островецкого районного Совета депутатов И.Э.Тальчук, можно сказать, не имеет авторитета среди жителей Островца и Островецкого района. Считаю, что она не соответствует занимаемой должности».

Далее просьба по пунктам: оформить Юрия Прохорова социальным работником при престарелом отце или решить вопрос о его трудоустройстве; привлечь к административной ответственности начальника районного управления по труду, занятости и социальной защите Валерия Бартошевича; принять меры к председателю районного Совета депутатов Ирине Тальчук, которая «умышленно уклонилась от оказания помощи, таким образом не выполнив своих обязанностей как депутат и руководитель местного органа власти». Нашу газету пенсионер просил опубликовать текст письма и распространить его в интернете.

Сразу после прибытия в Островец мне удалось встретиться с председателем районного Совета депутатов Ириной Тальчук — о малоэффективности ее работы и уклонении от оказания помощи как раз шла речь в письме. Разговор мы решили начать с проверки фактов, о которых говорилось в послании: действительно ли Иван Степанович трижды обращался к ней с нулевым результатом? Подняли журнал регистрации звонков, приемов и обращений. Действительно, пенсионер приходил сюда на личный прием к председателю райсовета с просьбой оформить сына опекуном и назначить ему государственное пособие по уходу за отцом. Приходил, правда, только один раз, два с половиной года назад. Ирина Эдуардовна недоумевает:

— Я лично занималась решением этого вопроса. Проконсультировалась в районном управлении по труду, занятости и социальной защите — можно ли удовлетворить его просьбу. Иван Степанович — инвалид, ветеран труда, у него на руках была справка о том, что он нуждается в постоянной посторонней помощи и уходе. По закону ему действительно положен уход соцработника. Если точнее: два раза в неделю к нему может приходить помощник, но только на платной основе, поскольку пенсионер живет не один. Что касается назначения сына соцработником при отце, то здесь все предельно ясно. Взрослые дети должны досматривать своих престарелых родителей не потому, что им платит за это государство, а потому что это их святая обязанность. В ходе работы над обращением я дважды приходила к Ивану Степановичу домой. В вашем письме почему–то написано, что это он ко мне приходил из–за моего бездействия, но это не так. Приходила я, объясняла, почему невозможно выполнить его просьбу, предлагала другие варианты: больница сестринского ухода, приходящие работники... Прохоров от всего отказался. Тогда я встретилась с его сыном, попросила быть внимательнее к старику. Кстати, не такой он уже пропащий, как пишет отец. Мы часто к ним заглядываем. Последний раз были в сентябре. В доме всегда чисто, что–то приготовлено, стоят закатки. Да, у Юрия Прохорова долго не было постоянной работы, но какая–то подработка всегда была. Неделю назад обратился с просьбой о трудоустройстве. Ему сразу нашли место на участке по обработке древесины. Сейчас трудится там, не пьет.

Рассказ Ирины Тальчук я, признаться, слушала скептически. Позже поговорила и с начальником районного управления по труду, занятости и социальной защите Валерием Бартошевичем, о котором в письме написано, что тот в грубой форме выпроваживал престарелого посетителя. Бартошевич заверил, что даже не встречался с Иваном Прохоровым. В управление пенсионер действительно приходил, но поговорил с сотрудниками, получил консультацию и ушел. На словах все вроде звучит гладко: помогли чем могли. А человек вот на пяти листах пронзительные письма в Минск пишет с просьбой опубликовать свою обиду «на всех сайтах интернета». Поэтому предлагаю председателю Островецкого райсовета своеобразную очную ставку. Прямо сейчас выехать к автору письма и расставить точки над «i». Так и поступаем.

Дом у Ивана Степановича кирпичный, добротный. Входная дверь не заперта. Заходим и зовем хозяина. Хотя правильнее было бы сказать жильца — дом давно переписан на детей пенсионера. В том числе и на сына, вместе с которым тот живет. Пока Прохоров готовится выйти к гостям, заходим в кухню. Здесь чисто. В мойке и на столе нет грязи, лишних вещей, немытой посуды. На плите стоит сковородка с жареной картошкой и мясом. Наконец, заходит Иван Степанович. Садимся за стол и начинаем разговор. На мою просьбу высказать откровенно свои обиды в присутствии человека, которому по должности положено чутко реагировать на все обращения местных жителей, Иван Прохоров растерянно опускает голову:

— Ошибся я. Люди ошибаются — вот так и у деда получилось...

— Что вы имеете в виду? — здесь уже я растерялась.

Слово за слово — все стало понятно. Оказалось, что настоящим автором письма был вовсе не сам Иван Прохоров, а местный представитель Объединенной гражданской партии Иван Крук. И вот как все было...

— Этот человек (Крук) приходит ко мне за яблоками и говорит, мол, как, дед, живешь? Я говорю: плохо, годы свое берут. Ну и пошел рассказывать ему, понеслось. О детстве, о войне, о лагере, об исчезновении внучки, о сыне, который после этого взялся за бутылку... А он говорит: давай, я письмо напишу, чтобы тебе помогли. Я же не рассчитывал, что он от моего имени вот такое... Сейчас вспоминаю: он и на прокурора какую–то бумагу писал. Приходит: дед, подпиши. А я слепой, глухой, почти неграмотный. Школа была за 12 километров от нашей деревни, я в 30–х годах рос — кто там нас смотрел. Подписал все, что он мне дал.

— Давайте уточним: вы пишете в письме, что в райисполкоме вам нагрубили, отказались помочь, просите принять меры по отношению к руководству, которое, по вашим словам, не пользуется авторитетом у людей в районе...

— Это все напридумано — сказка. Нашел меня, дурачка, а я и клюнул на это. Если бы моложе был — точно нокаутировал бы за это. Мне стыдно перед людьми теперь. В глаза смотреть стыдно, что такую дуроту подписал не глядя...

Получается, что главным героем всей истории является вовсе не Иван Прохоров, чья подпись стоит под письмом, а совсем другой человек — Иван Федорович Крук, который упоминается на сайте ОГП как заместитель председателя Гродненской областной организации этой партии. Нахожу его координаты, договариваюсь о встрече рядом с домом обиженного старика. На этот раз Ивана Прохорова не оказывается дома, зато есть время познакомиться поближе с настоящим автором послания. Иван Крук категорически отказывается фотографироваться, аргументируя свой отказ тем, что «будет прецедент», периодически информирует меня, что затевается «политический скандал», и вызывающе интересуется моим журналистским стажем. Пройдя через это, видимо, обязательное для него вступление, мы переходим к сути дела. Вот версия Ивана Крука:

— Я пробовал человеку от души помочь. Знал его ситуацию... Я никогда не пишу от себя, ничего не выдумываю, слушаю человека. Мне очень обидно. Это Иван Степанович Прохоров сейчас рассказывает всякие небылицы. Он меня несколько раз встречал и просил: напиши заявление, что мне не хотят предоставить работника по уходу. Я приходил к нему, он мне рассказывал. Специально приходил и уточнял у него насчет руководства — как оно было. Заявление я ему зачитал слово в слово, он все подписал — вопросов не было. Я выполнил свой гражданский долг — ничего лишнего. Он мне потом звонил и сказал спасибо, мол, сына трудоустроили, человека для помощи предложили...

За разговорами дождались Ивана Прохорова. Он приехал домой на велосипеде с огромной свиной головой на багажнике. Самостоятельно перенес ее на кухонный стол и приступил к разделке. Сначала молчал, но после того, как Иван Крук завел разговор о письме, записанном «слово в слово», взорвался:

— Я наполовину глухой, наполовину безграмотный. Федорович, так не делают! Я вам за это письмо деньги заплатил (!!! — Авт.), а вы дурака нашли! Я помощи для сына просил, а вы что написали?

— Я вам зачитывал слово в слово, вы все подписали, сказали, что правда...

— Глухому? Какая там правда? Сейчас все смеются надо мной как над дураком!

— Я все с ваших слов писал...

— Я вам так скажу: так мужчины не делают. Перевернули, грязи налили на людей!

— Я вижу, что вы защищаете чиновников. Вы подписали...

— Я подписал. И то, что раньше вы приносили, — я подписывал. А чиновников я не боюсь, жизнь уже прожил. Просто перед людьми стыдно. Вы знали, что я — человек глухой, что будет этот концерт.

Вышли мы с Иваном Круком из дома молча. При прощании обменялись телефонами. На вопрос, буду ли я в отчете поддерживать позицию руководства райисполкома, я пообещала, что все его слова и диалоги с его участием приведу с диктофонной точностью. Расставались как–то грустно, без первоначального запала с «прецедентами» и «политическим скандалом».

Наконец, у меня появилось время поговорить с тем самым сыном Юрием, из–за которого и разгорелся весь сыр–бор. Встретились с ним на рабочем месте — Островецком производственном ремонтном участке. Он сразу понял, о чем пойдет беседа:

— Вы, наверное, из–за письма. Так его Крук писал — есть у нас такой. Я не лез. Слышал только, как он говорил отцу: я все напишу, а ты только подпись поставишь.

— В письме написано, что у вас были проблемы с трудоустройством и никто не помог.

— Да нет, работается нормально. Проблем с трудоустройством не было. Брался за разовые заказы, а сейчас вот узнал, что тут есть место. Пришел — меня взяли.

Директор ДПУП «Островецкий производственный ремонтный участок» Казимир Богданович заверил, что брал нового работника, зная о его склонности к выпивке. Но и отдавал отчет, что к нему приходит человек с мозгами, образованием:

— Он себя еще покажет — я уверен. Пока на подсобных работах. Вижу, что не пьет, уверен, что и не будет.

Уезжала из Островца я со странным, малоприятным ощущением. Попробую описать. Как будто проходишь мимо чужого кухонного окна, из которого доносятся разговоры. Люди жалуются, чем–то возмущаются, делятся обидами. Так и прошел бы мимо, ухватив мимолетом пару фраз, но кто–то держит за руку и заставляет выслушать все от начала до конца и даже убеждает, что надо ворваться в квартиру, навязываться с помощью, искать виноватого. И вот мы уже бежим всех спасать. Застигнутые врасплох в своих вечерних пижамах–халатах, люди сонно и растерянно смотрят на незваных помощников. А в это время твой спутник уже обзванивает соседей, диктует какое–то сообщение для общественных организаций и пишет письма в инстанции. Понимая, что попадаешь в мир абсурда, ты пытаешься вразумить активиста, но он непоколебим в своей уверенности, что выполняет гражданский долг, а может, даже спасает мир. Для такого дела ему ни сил, ни громких слов не жалко. А то, что застигнутые врасплох этой взбалмошной деятельностью люди после его ухода будут извиняться перед соседями, опускать глаза от неловкости перед взятыми с потолка виновными и каменеть от излишнего внимания к рядовым семейным неприятностям, в расчет не берется. Подставлять людей (получая за это деньги(!), как поясняет И.Прохоров) «политику» в маленьком местечке просто недопустимо. Ведь правда сама о себе всегда напомнит. Надеемся, что об этой истории и роли в ней господина Крука, заместителя председателя Гродненской областной организации Объединенной гражданской партии, узнает А.В.Лебедько. Он очень любит поговорить вслух насчет моральности ОГП. Расширяем его эрудицию о деятельности некоторых членов ОГП на местах...

"Беларусь сегодня"

Текст: Главный администратор